Неточные совпадения
Сережа опустился в постель и зарыдал,
закрыв лицо
руками. Анна отняла эти
руки, еще раз поцеловала его мокрое лицо и быстрыми шагами вышла в дверь. Алексей Александрович шел ей навстречу. Увидав ее, он остановился и наклонил
голову.
Алексей Александрович прошел в ее кабинет. У ее стола боком к спинке на низком стуле сидел Вронский и,
закрыв лицо
руками, плакал. Он вскочил на голос доктора, отнял
руки от лица и увидал Алексея Александровича. Увидав мужа, он так смутился, что опять сел, втягивая
голову в плечи, как бы желая исчезнуть куда-нибудь; но он сделал усилие над собой, поднялся и сказал...
Он поднялся опять на локоть, поводил спутанною
головой на обе стороны, как бы отыскивая что-то, и открыл глаза. Тихо и вопросительно он поглядел несколько секунд на неподвижно стоявшую пред ним мать, потом вдруг блаженно улыбнулся и, опять
закрыв слипающиеся глаза, повалился, но не назад, а к ней, к ее
рукам.
Она подняла на меня томный, глубокий взор и покачала
головой; ее губы хотели проговорить что-то — и не могли; глаза наполнились слезами; она опустилась в кресла и
закрыла лицо
руками.
— А-а! каблуками бить да еще браниться! — закричал Сережа, схватив в
руки лексикон и взмахнув над
головою несчастного, который и не думал защищаться, а только
закрывал руками голову.
Мими стояла, прислонившись к стене, и, казалось, едва держалась на ногах; платье на ней было измято и в пуху, чепец сбит на сторону; опухшие глаза были красны,
голова ее тряслась; она не переставала рыдать раздирающим душу голосом и беспрестанно
закрывала лицо платком и
руками.
Когда мы отъехали несколько сажен, я решился взглянуть на нее. Ветер поднимал голубенькую косыночку, которою была повязана ее
голова; опустив
голову и
закрыв лицо
руками, она медленно всходила на крыльцо. Фока поддерживал ее.
Он сидел на диване, свесив вниз
голову, облокотясь на колени и
закрыв руками лицо. Нервная дрожь продолжалась еще во всем его теле. Наконец он встал, взял фуражку, подумал и направился к дверям.
Опять он
закрыл руками лицо и склонил вниз
голову. Вдруг он побледнел, встал со стула, посмотрел на Соню, и, ничего не выговорив, пересел машинально на ее постель.
Он хотел было улыбнуться, но что-то бессильное и недоконченное сказалось в его бледной улыбке. Он склонил
голову и
закрыл руками лицо.
Катерина (все в том же состоянии, слегка покачав
головой). Бог с тобой! (
Закрыв лицо
руками.) Обидела она меня!
Взмахивая распростертыми
руками, точно крыльями,
закрыв глаза, мотая
головою, он забормотал...
Когда Самгин, все более застывая в жутком холоде, подумал это — память тотчас воскресила вереницу забытых фигур: печника в деревне, грузчика Сибирской пристани, казака, который сидел у моря, как за столом, и чудовищную фигуру кочегара у Троицкого моста в Петербурге. Самгин сел и, схватясь
руками за
голову,
закрыл уши. Он видел, что Алина сверкающей
рукой гладит его плечо, но не чувствовал ее прикосновения. В уши его все-таки вторгался шум и рев. Пронзительно кричал Лютов, топая ногами...
Вскрикивая, он черпал горстями воду, плескал ее в сторону Марины, в лицо свое и на седую
голову. Люди вставали с пола, поднимая друг друга за
руки, под мышки, снова становились в круг, Захарий торопливо толкал их, устанавливал, кричал что-то и вдруг,
закрыв лицо ладонями, бросился на пол, — в круг вошла Марина, и люди снова бешено, с визгом, воем, стонами, завертелись, запрыгали, как бы стремясь оторваться от пола.
Самгин понял, что он лишний, простился и ушел. В комнате своей, свалившись на постель, закинув
руки под
голову, он плотно
закрыл глаза, чтоб лучше видеть путаницу разногласно кричащих мыслей. Шумел в
голове баритон Кутузова, а Спивак уверенно утешает: «Это скоро пройдет».
— Уйди, — повторила Марина и повернулась боком к нему, махая
руками. Уйти не хватало силы, и нельзя было оторвать глаз от круглого плеча, напряженно высокой груди, от спины, окутанной массой каштановых волос, и от плоской серенькой фигурки человека с глазами из стекла. Он видел, что янтарные глаза Марины тоже смотрят на эту фигурку, —
руки ее поднялись к лицу;
закрыв лицо ладонями, она странно качнула
головою, бросилась на тахту и крикнула пьяным голосом, топая
голыми ногами...
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные
руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут и обуют и спать положат, а при смерти
закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое и проворное в его пользу и что не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него на столе, а белье его будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он не узнает, как это сделается, не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано и принесено ему под нос, не с ленью, не с грубостью, не грязными
руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми
руками и с
голыми локтями.
Доктор ушел, оставив Обломова в самом жалком положении. Он
закрыл глаза, положил обе
руки на
голову, сжался на стуле в комок и так сидел, никуда не глядя, ничего не чувствуя.
Она положила перо, склонила опять
голову в ладони,
закрыла глаза, собираясь с мыслями. Но мысли не вязались, путались, мешала тоска, биение сердца. Она прикладывала
руку к груди, как будто хотела унять боль, опять бралась за перо, за бумагу и через минуту бросала.
Долго после молитвы сидела она над спящей, потом тихо легла подле нее и окружила ее
голову своими
руками. Вера пробуждалась иногда, открывала глаза на бабушку, опять
закрывала их и в полусне приникала все плотнее и плотнее лицом к ее груди, как будто хотела глубже зарыться в ее объятия.
Она с жалостью улыбнулась,
закрыла на минуту лицо
рукой и покачала
головой.
Вижу где-то далеко отсюда, в просторной комнате, на трех перинах, глубоко спящего человека: он и обеими
руками, и одеялом
закрыл себе
голову, но мухи нашли свободные места, кучками уселись на щеке и на шее.
Председатель опять опустил
голову и, опершись на
руку,
закрыл глаза. Купец, сидевший рядом с Нехлюдовым, насилу удерживался от сна и изредка качался; подсудимые, так же как и жандармы за ними, сидели неподвижно.
Он склонился
головой и
закрыл лицо
руками.
А Калганов забежал в сени, сел в углу, нагнул
голову,
закрыл руками лицо и заплакал, долго так сидел и плакал, — плакал, точно был еще маленький мальчик, а не двадцатилетний уже молодой человек. О, он поверил в виновность Мити почти вполне! «Что же это за люди, какие же после того могут быть люди!» — бессвязно восклицал он в горьком унынии, почти в отчаянии. Не хотелось даже и жить ему в ту минуту на свете. «Стоит ли, стоит ли!» — восклицал огорченный юноша.
Дама в трауре сидела, пододвинув кресла к столу. Левою
рукою она облокотилась на стол; кисть
руки поддерживала несколько наклоненную
голову,
закрывая висок и часть волос. Правая
рука лежала на столе, и пальцы ее приподымались и опускались машинально, будто наигрывая какой-то мотив. Лицо дамы имело неподвижное выражение задумчивости, печальной, но больше суровой. Брови слегка сдвигались и раздвигались, сдвигались и раздвигались.
Вот, как смешно будет: входят в комнату — ничего не видно, только угарно, и воздух зеленый; испугались: что такое? где Верочка? маменька кричит на папеньку: что ты стоишь, выбей окно! — выбили окно, и видят: я сижу у туалета и опустила
голову на туалет, а лицо
закрыла руками.
— Не то, совсем не то! Attention! «Je crains Dieu, cher Abner, — тут пробор, — он
закрывал глаза, слегка качал
головой и, нежно отталкивая
рукой волны, прибавлял: — et n'ai point d'autre crainte». [Внимание! «Я боюсь бога, дорогой Абнер… А ничего другого не боюсь» (фр.).]
Он знал это и потому, предчувствуя что-нибудь смешное, брал мало-помалу свои меры: вынимал носовой платок, смотрел на часы, застегивал фрак,
закрывал обеими
руками лицо и, когда наступал кризис, — вставал, оборачивался к стене, упирался в нее и мучился полчаса и больше, потом, усталый от пароксизма, красный, обтирая пот с плешивой
головы, он садился, но еще долго потом его схватывало.
Тут Черевик наш заметил и сам, что разговорился чересчур, и
закрыл в одно мгновение
голову свою
руками, предполагая, без сомнения, что разгневанная сожительница не замедлит вцепиться в его волосы своими супружескими когтями.
В этот момент в комнату ворвалась Пашенька, и больной
закрыл голову подушкой. Она обругала доктора и увела Галактиона за
руку.
Девушка зарыдала, опустилась на колени и припала
головой к слабо искавшей ее материнской
руке. Губы больной что-то шептали, и она снова
закрыла глаза от сделанного усилия. В это время Харитина привела только что поднятую с постели двенадцатилетнюю Катю. Девочка была в одной ночной кофточке и ничего не понимала, что делается. Увидев плакавшую сестру, она тоже зарыдала.
Стоило Устеньке
закрыть глаза, как она сейчас видела себя женой Галактиона. Да, именно жена, то, из чего складывается нераздельный организм. О, как хорошо она умела бы любить эту упрямую
голову, заполненную такими смелыми планами! Сильная мужская воля направлялась бы любящею женскою
рукой, и все делалось бы, как прекрасно говорили старинные русские люди, по душе. Все по душе, по глубоким внутренним тяготениям к правде, к общенародной совести.
Он сидел за столом, опершись на него обоими локтями и
закрыв руками голову.
Он думал о том, как жена выгнала его из дому; он представлял себе положение Лизы,
закрывал глаза и закидывал
руки за
голову.
Как он кричал, этот Вася, когда фельдшер с Таисьей принялись вправлять вывихнутую
руку! Эти крики были слышны в господском доме, так что Нюрочка сначала заперлась в своей комнате, а потом
закрыла голову подушкой. Вообще происходило что-то ужасное, чего еще не случалось в господском доме. Петр Елисеич тоже помогал производить мучительную операцию, сам бледный как полотно. Безучастным оставался один Сидор Карпыч, который преспокойно расхаживал по конторе и даже что-то мурлыкал себе под нос.
Такова власть гения! Единственная власть, которая берет в свои прекрасные
руки не подлый разум, а теплую душу человека! Самолюбивая Женька прятала свое лицо в платье Ровинской, Манька Беленькая скромно сидела на стуле,
закрыв лицо платком, Тамара, опершись локтем о колено и склонив
голову на ладонь, сосредоточенно глядела вниз, а швейцар Симеон, подглядывавший на всякий случай у дверей, таращил глаза от изумления.
Он сел писать. Она прибирала на столе, поглядывая на него, видела, как дрожит перо в его
руке, покрывая бумагу рядами черных слов. Иногда кожа на шее у него вздрагивала, он откидывал
голову,
закрыв глаза, у него дрожал подбородок. Это волновало ее.
Мать,
закрыв окно, медленно опустилась на стул. Но сознание опасности, грозившей сыну, быстро подняло ее на ноги, она живо оделась, зачем-то плотно окутала
голову шалью и побежала к Феде Мазину, — он был болен и не работал. Когда она пришла к нему, он сидел под окном, читая книгу, и качал левой
рукой правую, оттопырив большой палец. Узнав новость, он быстро вскочил, его лицо побледнело.
Мать кивнула
головой. Доктор ушел быстрыми, мелкими шагами. Егор закинул
голову,
закрыл глаза и замер, только пальцы его
рук тихо шевелились. От белых стен маленькой комнаты веяло сухим холодом, тусклой печалью. В большое окно смотрели кудрявые вершины лип, в темной, пыльной листве ярко блестели желтые пятна — холодные прикосновения грядущей осени.
Она согнулась, поставила локти на подоконник и вдруг, точно ее ударили по
голове, бессильно опустилась на колени,
закрыла лицо
руками и глухо застонала.
Он
закрыл на миг глаза, сжал губы, быстрым жестом обеих
рук взбил волосы на
голове и, глядя на Павла покрасневшими глазами, сказал...
— Проговоря это, вице-губернатор
закрыл лицо
руками и склонил
голову.
Мы просидели, я думаю, еще час или более, всё чего-то ожидая, — уж такая задалась идея. Он прилег опять, даже
закрыл глаза и минут двадцать пролежал, не говоря ни слова, так что я подумал даже, что он заснул или в забытьи. Вдруг он стремительно приподнялся, сорвал с
головы полотенце, вскочил с дивана, бросился к зеркалу, дрожащими
руками повязал галстук и громовым голосом крикнул Настасью, приказывая подать себе пальто, новую шляпу и палку.
— Сигарку, вечером, у окна… месяц светил… после беседки… в Скворешниках? Помнишь ли, помнишь ли, — вскочила она с места, схватив за оба угла его подушку и потрясая ее вместе с его
головой. — Помнишь ли, пустой, пустой, бесславный, малодушный, вечно, вечно пустой человек! — шипела она своим яростным шепотом, удерживаясь от крику. Наконец бросила его и упала на стул,
закрыв руками лицо. — Довольно! — отрезала она, выпрямившись. — Двадцать лет прошло, не воротишь; дура и я.
И Кусачка второй раз в своей жизни перевернулась на спину и
закрыла глаза, не зная наверно, ударят ее или приласкают. Но ее приласкали. Маленькая, теплая
рука прикоснулась нерешительно к шершавой
голове и, словно это было знаком неотразимой власти, свободно и смело забегала по всему шерстистому телу, тормоша, лаская и щекоча.
То вдруг
закроет руками голову и начинает читать навзрыд.
Он
закрывает глаза и лежит, закинув
руки за
голову, папироса чуть дымится, прилепившись к углу губ, он поправляет ее языком, затягивается так, что в груди у него что-то свистит, и огромное лицо тонет в облаке дыма. Иногда мне кажется, что он уснул, я перестаю читать и разглядываю проклятую книгу — надоела она мне до тошноты.
И толпа порой тысяч в двадцать отступает перед сотнею-другою палок, причем задние бегут,
закрывая, на всякий случай,
головы руками…
Хаджи-Мурат, оправив на себе пистолет за спиною, подошел к разложенным женщиной подушкам и, запахивая черкеску, сел на них. Старик сел против него на свои
голые пятки и,
закрыв глаза, поднял
руки ладонями кверху. Хаджи-Мурат сделал то же. Потом они оба, прочтя молитву, огладили себе
руками лица, соединив их в конце бороды.